Джашн-е Саде

Слово саде происходит от пехлевийского корня сат, то есть «сотня». Поскольку иранцы разделяли год на два сезона: лето и зиму, время с начала месяца Фарвардин по конец месяца Мехр они называли летом, а с начала месяца Абан по конец месяца Эсфанд – зимой. Когда проходило сто дней зимы - с начала месяца Абан – и наступал десятый день месяца Бахмана, этот день они называли Саде и отмечали его праздником.

Они полагали, что после этого дня холода зимы идут на спад. Поэтому в день праздника Саде они шли в степь или поле, собирали дрова, колючки, хворост, а когда наступала ночь, возжигали большое пламя и устраивали веселье вокруг него, надеясь на увеличение на следующий день света и тепла, считавшихся божественными дарами.

Легенда из истории Древнего Ирана, касающаяся праздника Саде, повествует о появлении огня у царя Хушанга, о чём подробно повествуется в Шахнаме у Фирдоуси.

В исламскую эру Джашн-е Саде продолжался справляться во многих городах Ирана. Как свидетельствует история, самое грандиозное празднование Саде после водворения ислама состоялось в 323 году по хиджре / 945 году н.э. при Мардавидже ибн Зияде Делеми на берегу Зиянде-руд в городе Исфахане.

Ныне заратуштрийцы во всех городах и сёлах справляют Саде возжиганием огня. Заратуштрийцы Кермана справляли этот праздник с особенной торжественностью. В прошлом огонь праздника Саде возжигался в деревне Канат-гесан, на юго-востоке от Кермана, что близ Махана, а также в Баба-Кемале, деревне на северо-западе от Кермана, поскольку раньше там жили заратуштрийцы, но теперь огонь зажигают около сада Будагабад, что на северо-западе от Кермана.

За несколько дней до Саде молодёжь и дети готовят миртовые дрова, относят их на место проведения будущего праздника и складывают в большую кучу.

На рассвете дня праздника женщины приходят в это место и, помогая друг другу, готовят сиру (сирог), специальный плов и другие традиционные блюда.

Под конец дня в большом зале сада Будагабад при участии народа проводится культурная и музыкальная программа и все угощаются традиционными блюдами.

Множество жителей Кермана ближе к закату солнца собирается на улицах вокруг здания, где будет возжигаться огонь Саде, чтобы хотя бы на расстоянии принять участие в этом национальном празднике.

После совершения обрядов, когда исчезнут последние лучи солнца, три мобеда, одетые во всё белое, торжественно идут из конца зала в сторону сложенных дров для того, чтобы возжечь пламя. Дехмобед подносит в руках атешдан, где горит огонь. Мобедов также сопровождают несколько юношей, одетых в белое, которые ответственны за разжигание пламени.

Перед кучей дров мобеды снова поют части из Авесты и Аташ-неяеш. Затем вся группа трижды обходит вокруг дров и после небольшой паузы медленно и синхронно подходит к куче. Дехмобед поджигает дрова посредством огня, горящего в атешдане и зажженного от огня в аташкаде, а юноши - с помощью горящих факелов.

Сначала и до конца присутствующие музыканты играют весёлые мелодии, а люди радуются и веселятся по поводу торжественного возжжения огня и собственной победы в борьбе со тьмой.

Когда пламя огня начинает постепенно заниматься перед многочисленными зрителями, все жители Кермана замирают в тишине, и каждый про себя высказывает пожелание, чтобы свет и тепло не покидали очаг родной семьи до следующего праздника Саде, и в радости возвращаются в свои дома.